Отчетно-выборное собрание в общине Карлсруэ скучным не назовешь. Продолжительность официального шоу составила семь часов, а по явке участников (245 человек) – это, без сомнения, абсолютный рекорд для закрытого помещения.
Собрание не только подтвердило искушенность и организационную опытность прежнего состава правления, но и воочию продемонстрировало наивность и самонадеянность оппозиции, впервые организовавшейся в недрах того же правления. Что и нашло отражение в итогах выборов. В результате которых Давид Зельднер, проработавший на этой должности шесть последних лет, почти с двойным отрывом был переизбран на должность председателя общины Карлсруэ. Лидер оппозиции, его бывший заместитель Андреас Хубер, ответственный работник одного из управлений соседнего с Карлсруэ города Мангейма, получил 74 голоса.
Интерес к собранию был ажиотажным, по общине циркулировали и будоражили воображение самые невероятные слухи. О том, например, что оппозиция, придя к власти, не только уволит популярного кантора, не только отставит полезного для служения обществу квалифицированного социального работника, но и из ортодоксальной превратит общину в оплот махрового хасидизма. А главное, из самых верных источников были получены сведения, что злобные оппозиционеры таки упразднят гордость прежнего правления – добавку в 50 € (это льготная ежемесячная добавка, которую коммуна Карлсруэ выплачивает каждому российскому пенсионеру – члену общины).
Чтобы всему этому не бывать, массы призывались показательной явкой продемонстрировать солидарность и сплоченность с мастерами культуры и религии, избрать и переизбрать проверенных временем друзей народа. На полную катушку правлением был включен механизм административного ресурса: избиратели, верные правлению, собирались для предвыборной агитации в стенах общины, а «сотрясателям устоев», по признанию их руководителя Хубера, вход туда был практически заказан.
На что же, собственно, надеялась горстка смельчаков-оппозиционеров во главе с чиновником Андреасом Хубером и его потенциальным вице-председателем, бывшим ташкентским врачом Владимиром Мордуховичем? И что, собственно, не устраивает их и других в характере управления общины?
Если сам А. Хубер разочаровался и не может, как он ныне утверждает, мириться с чисто диктаторскими методами Д. Зельднера (всего два года назад Хубер – финансовый специалист – вызвался работать в команде Зельднера добровольно), то большинство оппозиционеров, его приверженцев, в качестве причины несогласия с правлением общины говорят о непорядочности.
Подразумевается неприличный, по их мнению, «хаусфербот», объявленный правлением раввину-хасиду, члену общины ребе М. Мендельсону. Факт во всех смыслах настолько показательный, что особого комментария о стиле и методах руководства правления и о его уважении к мнению большинства не требует.
В качестве подходящего повода для скандальной отставки Давида Зельднера с поста председателя общины Карлсруэ оппозиция посчитала вопиющий факт обнаружения в темных закромах его канцелярии некоего бесконтрольного, нигде не учтенного денежного фонда. Того, что финансисты-ревизоры называют «черной кассой». Горячий вопрос тут же был вынесен на коллегию оберрата земли Баден-Вюртемберг, в число коллективных членов которого входит и община Карлсруэ.
Председатель Зельднер признал злоупотребление. Сердобольные коллеги, такие же как и он, простые председатели общин и члены оберрата, увидели: человек переживает, раскаивается… Решили поначалу остановиться на предупреждении и мягком порицании, ограничившись освобождением Давида Зельднера с поста почетного заместителя председателя земельного оберрата.
Правильно или неправильно, но оппозиция, в отсутствии иного компромата, решила разыграть данный козырь прямо на собрании, задавшись вопросом: а «имеет ли право вождь на черную кассу»?!
Увы, никакого взрыва негодования не последовало. Реакция общественности в зале на эвфемизм «черная касса общины» оказалась слабее щелчка прошлогодней хлопушки, размокшей от сырости.
Впрочем, председатель общины сам предложил во избежание кривотолков внести ясность. Первое, о чем узнала публика, – что «это» (он не назвал конкретно «что», но все не первый год замужем, поняли) хранилось «вот в этом», показал он, «голубом ящичке, копилке…». «Вещдок» оказался на столе президиума и был продемонстрирован публике. «Видите, – охотно пояснил председатель, – это никакая не черная, а скорее голубая… голубая касса», – приподнято и поэтично повторил он.
Зал напряженно следил за ходом его мысли. Шоу продолжалось.
«Что тут было?» – спросил он себя. «Ну да, конечно, всякая мелочь… для работников кухни…» «Да, – снова подумал он вслух и улыбнулся: – Это действительно как бы касса, но, если серьезно, какая же это касса?! Разве это касса?! Я просто тогда на оберрате оговорился, не понял, о чем они меня спросили… А потом сам испугался“. ««Черная касса» – это очень плохо, – осудил он …– Словом, я оговорился, теперь мне это абсолютно понятно…»
Нужно было видеть, как в ходе этого виртуозного монолога Д. Зельднера вытягивались от растерянности лица оппозиционеров. Прямо на их глазах, при всём честном народе, соперник артистично похищал у них основной козырь, а может быть, и саму победу…
Первым пришел в себя Хубер. Он поднялся к микрофону и хрипловато попросил присутствовавших на собрании в качестве наблюдателей трех представителей оберрата высказаться по вопросу. «Гора» не родила никаких сенсаций. Представители оберрата дружно подтвердили факт обсуждения вопроса на коллегии, но уклончиво воздержались от квалификации обнаруженных средств именно как фонда типа «черной кассы»… «Это может установить лишь компетентная проверка», – повторяли они, как мантру, в ходе своих энергичных выступлений.
При этом никто не поинтересовался: за что же тогда Давида Зельднера публично отстранили от почетной должности заместителя председателя оберрата? Ведь если никакой кассы не было, а был случайный самооговор, то почему он до сих пор не восстановлен в прежнем высоком качестве?
Приверженцам преобразований оставалось надеяться только на свою «свежеиспеченную» программу. Документ был политически «сырым», небрежным, по смыслу противоречивым, то есть носил все следы аврального составления в последнюю минуту.
Оригинала на немецком я не читал, но русский перевод был просто ужасен. С политической хартией и советской «продовольственной программой», памятной всем своим пустозвонством, с космической дырой и небытием программу оппозиции роднило отсутствие всяческих временных рамок. Местами нелепая программа содержала никому не нужные детали и подробности. Но при этом в ней чувствовалась искренность. Ее писали люди неравнодушные, особенно к социальным вопросам. Авторы нащупали противоречия нынешнего общинного бытия и предлагали решения, пусть порой и спорные.
Словом, хартия оппозиции общины Карлсруэ вовсе не заслужила того официального высокомерия, с которым она была встречена и прокомментирована идеологами и блюстителями устоев правления. Теми, кто хлопотную социальную сферу обычно не жалует. Теоретическое детище оппозиции «попунктно» высмеяли, публично высекли и заклеймили приговором: «Пустые обещания… программа для культурного общества».
Оппозиция «глотала пилюли» – никаких козырей больше у нее в политических закромах не оставалось. Они публично признали поражение и покинули эстраду с президиумом, чуть «шарахнутые» своим публичным провалом. Вероятно, осознав не только важность «верхов», но и необходимость работы с простым избирателем.
Как, однако, быстро забываются уроки русской революции! Нельзя, ой нельзя, ребята, недооценивать такого противника! Нельзя ходить с десертной вилкой на медведя! Нельзя иметь на руках мало козырей. Чтобы лишить соперника административного ресурса, если он власть имущий, «бой» можно выиграть только одним способом – за явным преимуществом…
Каковы задачи и цели победителей, в чей съезд превратилось собрание после выборов? Вот несколько цитат из их предвыборного манифеста: «подарки юбилярам», ремонтные работы, сдача электроподъемника, «создание малых рабочих мест на кухне и прием помощников завхозу»… Да, возвышенно… Критиковать чужое, понятно, легче.
Впрочем, в программе будущего старого-нового состава правления, которое было переизбрано, радует всё же не только приземленная «бытовуха». Вот масштабный пункт: «Проведение пяти конгрессов „Диалог“ с известными докладчиками и почти 150 участниками в каждом, включая полное финансирование за счет внешних организаций». Думается, если проводить «диалоги» не на свои, а за привлеченные, то хоть – 50 «диалогов» по 150!
Статья опубликована в «Еврейской газете» №2, 2011.